Перед рассветом

Солнце уже скрылось за верхушками деревьев, но долгожданная прохлада не наступала. Раскаленный от дневного зноя воздух наполнился влагой и стал вязким и тяжелым. Горожане спешили к своим жилищам в призрачной надежде найти спасение за стенами старых каменных домов. Только на главной площади старого города кипела работа. Несколько обнаженных по пояс рабочих, стуча молотками и скрепя пилами, сооружали огромный помост. Утром должна была состояться казнь — излюбленное развлечение толпы.

К низкой двери, еле различимой на темном фоне поросшей плющом и мхом стены, подошел высокий человек в строгом черном камзоле и три раза стукнул в крошечное окошко. Послышалась нервная возня и недовольное бормотание. В узком проеме появилось раскрасневшееся от духоты и гнева лицо привратника.

— Кого еще черти несут? — прорычал он скрипучим голосом, — Кто там?

— Я — Кристофер Норт, — представился человек, — Комендант ждет меня. Открывай.

Окошко захлопнулось, послышалось бряцанье ключей, и тяжелая дверь с противным скрипом отворилась. Человеку пришлось согнуться чуть ли не пополам, чтобы не стукнуться о притолоку.

— Проходите, господин Норт, — перед ним стоял толстый кривоногий мужчина преклонного возраста в потрепанной одежде.

Заперев за Крисом калитку, он, бряцая ключами, заковылял к низкому каменному зданию комендатуры. В маленьком квадратном окошке горел свет. Криса ждали.

— Господин Кристофер Норт! — из-за стола, заваленного бумагами, поднялся низкий худощавый мужчина в черном сюртуке, застегнутом на все пуговицы, — Я Вас уже давно жду. Как только сообщили, что Вы придете, я пересмотрел свои планы на вечер и решил задержаться. Такому человеку, как Вы...

— Довольно словоблудия, — Норт медленно опустился на скрипучий деревянный стул.

— Я Вас слушаю, — комендант принял деловую позу.

— Завтра состоится казнь, — ровным голосом произнес гость.

— Да, — комендант кивнул, — И что?

— Я хочу поговорить со смертницей. Она была моей рабыней, и я хочу услышать из её уст объяснения.

— Видите ли, — комендант откинулся на спинку своего кресла и закатил глаза, — Поговорить Вы, разумеется, можете. Но какой это имеет теперь смысл? Завтра эту ничтожную рабыню возведут на эшафот...

— Вы отказываете мне? — резко перебил его Норт.

— Что Вы! — комендант замахал руками, — Как я могу отказать такому человеку? Я лишь высказал своё мнение...

— Которое никого не интересует, — продолжил тем же тоном Крис.

Комендант покраснел от гнева, но проглотил эту пилюлю. Взяв себя в руки и вновь приняв величественный вид, он откашлялся и громко крикнул:

— Сержант!

Через несколько секунд в комнату влетел немного взъерошенный молодой человек, на ходу застегивая свой мундир. Глаза его были налиты кровью, лицо раскраснелось. Руки тряслись так, что этот парень не мог справиться со своими пуговицами.

— Опять приволок шлюху? — заорал на него комендант, — Вот посажу под арест, тогда будешь знать...

— У меня мало времени, — снова перебил его Крис.

— Да-да, — комендант прикрыл рот рукой, — Отведи этого господина в камеру номер пять.

— Слушаюсь, господин комендант! — сержант щелкнул каблуками.

Норт быстро шел по тюремному узкому коридору, сопровождаемый сержантом, освещавшим путь факелом. Было тихо. Плотно закрытые двери камер не пропускали ни одного звука, но Крис знал, что за этими стенами узники и узницы вовсе не блаженствуют. Будто самый изощренный на садистские выдумки человеческий гений построил это сооружение с одной лишь целью — причинить как можно больше мучений его постояльцам.

— Мы пришли, — каким-то странным тоном возвестил сержант.

— Открывайте, — приказал ему Крис.

Загремел тяжелый засов, и массивная дверь отползла в сторону, освободив узкий проход в каменную темницу. Приняв из рук солдата факел и велев ему ждать снаружи, Норт вошел в камеру. В нос сразу же ударила волна спертого воздуха, смешанного с человеческим потом и испражнениями.

Подняв факел повыше, он с трудом разглядел у противоположной стены маленькую фигурку узницы. Девушка была закована в тяжелые кандалы, цепь которых крепилась к стене своим средним звеном. Руки, заведенные за спину, так же были скованы толстым железным кольцом, от которого тянулась к стене короткая цепь. Видимо, палачам этого показалось недостаточно, и они приковали невольницу еще и за шею, надев на неё широкий грубый обруч.

Девушка была полностью обнажена, и Крис заметил, как мелко дрожит её хрупкое тельце. Но даже в этом состоянии она выглядела возбуждающе. Молодой человек невольно залюбовался её совершенной фигурой: полные полушария грудей с большими окружностями вокруг темных сосков манили к себе, словно прося поласкать их, плоский упругий животик то напрягался, то ослабевал при каждом выдохе.

Пленница не без труда подняла голову. В её черных, как деготь, больших глазах отразился свет факела, и они словно загорелись кровавым блеском.

— Здравствуй, Дана, — стараясь говорить ровно, произнес Норт.

— Зачем ты пришел, хозяин? — рабыня скривила рот в притворной улыбке, — Хочешь напоследок насладиться моими муками?

— Нет, — Крис покачал головой, — Я пришел, чтобы спросить тебя.

— О чем, хозяин? — ухмыльнулась рабыня.

— Зачем ты это сделала? Почему бросилась на меня с ножом?

— Чтобы убить тебя! — закричала девушка, — А потом и себя!

— Зачем тебе была нужна моя смерть? — удивился Крис, — Я с тобой плохо обращался? Я насиловал тебя, избивал, морил голодом?

— Тебе не понять, хозяин, — тихо ответила невольница.

— А ты попробуй, — не отступал Норт.

Дана взглянула на своего господина, и у того мурашки побежали по телу. Девушка не отрывала глаз от него, ноздри её маленького чуть приплюснутого, как у большинства африканок, но симпатичного носика раздувались, словно вот-вот из них вырвется пар. Наверное, её долго не поили, и пухленькие губки потрескались. Дыхание её участилось и даже стало прерывистым. Рабыня была сильно возбуждена.

Набрав в легкие воздух, она прохрипела, глядя Крису в глаза:

— Я любила тебя, хозяин! Но моя любовь не была рабской! Я готова была броситься в пламя, умереть за тебя, но ты даже не замечал этого! А когда в доме появилась эта блондинка в платье с глубоким вырезом, и вы сидели за столом и весело болтали, обнимаясь и целуясь, я поняла, что значу для тебя не больше, чем старая сломанная вешалка, место которой давно на городской свалке. Конечно, хозяин, что может значить ничтожная темнокожая девка против такой дамы, как госпожа Лилиана! Вот тогда я и решила убить тебя и себя, чтобы хоть там, на небесах мы, может быть, смогли бы соединиться!

Силы оставили её, и Дана повисла на своих оковах. Толстый обруч ошейника врезался в её тонкую хрупкую шею, принеся новые страдания. Девушка тихо застонала.

Крис бросился к узнице и подхватил её голову. Нащупав на поясе флягу с водой, он зубами вырвал пробку и поднес горлышко к начавшим белеть губам девушки. Дана, ощутив живительную влагу, жадно начала пить, а её хозяин, поддерживая рабыню за талию, зарылся лицом в её всё еще прекрасные густые волосы, но успевшие впитать в себя всю вонь тюремной камеры.

— Господин Норт, — раздался за спиной негромкий голос сержанта, — Нам пора.

— Прости меня, девочка, — прошептал Крис, с трудом выговаривая слова, — Я оказался невероятным глупцом.

Дана подняла на него глаза, и Крис увидел, как они наполняются слезами. Не в силах больше смотреть на это он быстро вышел из камеры и, не дожидаясь сопровождающего, пошел по коридору, мысленно кляня всех вокруг, но больше всего себя самого.

***

Утро этого дня было ясным и безоблачным. Легкий ветерок, дувший с моря, шелестел в широких лапах пальмовых листьев. Небольшие волны с тихим шипением накатывались на песчаный берег, играя с ним в камушки. На мелководье резвились маленькие рыбешки, и этим пользовались дети, стараясь ... поймать их голыми руками. Но мелюзга, вовремя заметив опасность, кидалась в разные стороны, и молодые рыболовы оставались ни с чем. Но это их не огорчало. Насмеявшись вдоволь, они пускались на поиски новых косячков.

Вождь племени, высокий, статный еще совсем не старый человек важно расхаживал по деревне, одетый в длинные белые одежды и повязав свою чисто выбритую голову яркой красной лентой. Ростом он был высок и широк в плечах. Даже сейчас в одиночку этот человек мог справиться с буйволом, вооружившись одним лишь мечом, который когда-то передал ему отец, как символ мужской доблести.

Звали его Момато. Сегодня он выдавал замуж свою старшую дочь Мару за сына вождя соседнего племени. К этому событию готовились целый месяц. Женщины шили приданое — роскошные платья из тончайшего шелка, который, почти не споря о цене, обменяли у торговцев. Мужчины выслеживали дичь, чтобы в ночь перед свадьбой затравить её. Сама же Мара целую неделю просидела у Заара, шамана племени, выслушивая мудрые наставления его многочисленных помощниц и принимая очистительные ванны с благовониями и укрепляющими травами.

Момато повернул голову на шум, раздававшийся с опушки леса, и понял, что охота прошла успешно. Самые крепкие мужчины, отправившиеся перед рассветом на промысел, теперь тащили на длинных толстых жердях двух косуль и дикого козла, а их товарищи шли рядом, громко крича и потрясая копьями и луками.

— Сегодня пир будет славным! — зычным басом объявил Момато, — Наши охотники принесли богатую добычу!

— О. да, отец! — к вождю подбежала его младшая дочь Дана, — Женщины уже начали коптить морского окуня, а я с подругами принесла с горного озера две корзины с карпом и угрями. А старая Лугунья замесила тесто для лепешек.

— Скоро и за тобой придет жених, — сказал вождь и грустно вздохнул, — И тогда я смогу спокойно отправиться в долгий путь к нашим предкам.

— Не надо, отец, — девушка обхватила Момато за руку и прижалась к его плечу губами, — Я еще не выбрала себе жениха. А если я полюблю человека из нашей деревни?

— Тогда вам придется уйти и жить отдельно, — улыбнулся вождь, — Таков наш обычай. Вы создадите новое поселение, и тогда наш народ умножится.

Пиршество было в самом разгаре, когда к берегу пристали четыре большие лодки с вооруженными до зубов людьми, которыми командовал высокий офицер в богато расшитом камзоле и огромной шляпе с роскошным плюмажем. Вытащив из-за пояса мушкеты и обнажив клинки, они с дикими криками бросились к деревне, круша на своем пути всё, что попадалось им под руки.

В деревне началась паника. Люди, позабыв о женихе и невесте, бросились в лес, но оказалось, что путь к спасительной чаще был отрезан. Разбойники, прекрасно знавшие повадки местных жителей, окружили поселение со всех сторон, и никому не удалось выскользнуть. Постепенно сжимая кольцо, бандиты согнали всех жителей в центр. Отдельный отряд выволакивал из лёгких тростниковых хижин тех, кто надеялся спастись в родных стенах, а сами лачуги поджигал.

— Кто вы такие, и что вам от нас нужно? — закричал вождь, но получил удар в живот и рухнул на землю.

— Тихо, макаки! — крикнул предводитель, когда его люди, орудуя хлыстами, согнали всех в центр, — Меня зовут... А в прочем, это уже не важно. Вы, вернее, те, кого мы оставим в живых, будут звать меня Хозяином. А остальным знать моё имя ни к чему. Этот верзила у вас главный?

— Это наш вождь, — выступила вперед старая седая Лугунья, — Великий и мудрый Момато.

Бандиты разом разразились диким хохотом, сопровождаемым выстрелами и размахиванием сабель. Главарь, выждав несколько минут, поднял руку вверх, и его команда сразу же замолчала. Кивнув в сторону всё еще лежавшего на земле вождя, он приказал поставить его перед собой. Сам же уселся на то место, где еще совсем недавно восседал сам Момато.

Ну, что, обезьяна? — с усмешкой спросил главарь, когда его люди пинками и хлыстами подняли вождя и поставили на колени, — Ты, говорят, здесь самый главный и самый мудрый?

— Я — человек, — гордо ответил Момато, попытавшись встать на ноги, но снова был избит.

— Закрой пасть, черномазая скотина! — взревел главный бандит, — Ты не имеешь права называть себя человеком! Потому что здесь я — человек, а ты — грязная вонючая тварь.

Момато гордо вскинул голову и вдруг плюнул человеку в шляпе прямо в лицо. Тот побагровел от злости, а его подручные застыли в немом недоумении, не зная, что делать дальше. Главарь, чуть подавшись вперед всем телом, прошипел, как змея, готовая к атаке:

— Тебя повесят за ноги на самой высокой пальме, макака! Смерть твоя будет долгой и мучительной, и никто тебе не сможет помочь, потому что я, перед тем как вздернуть тебя, покончу со всеми твоими сородичами. Эй, чего ждете? Выстроить весь этот сброд передо мной!

Пираты бросились выполнять приказание своего капитана, и через пару-тройку минут всё племя было выстроено в длинную шеренгу. Атаман медленно расхаживал вдоль этого строя, иногда останавливаясь перед кем-нибудь из туземцев, осматривал его с ног до головы. Окончив осмотр, он снова уселся на место вождя.

— Всех самцов — к тому дереву! — приказал главарь, указывая на толстую пальму.

В считанные секунды распоряжение было выполнено. Всех мужчин собрали около ствола коксовой пальмы и выставили надежную охрану. Капитан ехидно улыбнулся и резко поднял вверх руку. В следующее мгновение раздались выстрелы, и один за другим туземцы упали на землю с простеленными головами.

Женщины подняли крик, заламывая руки и посылая проклятия на головы убийц. Нервы Момато не выдержали. Отбросив в сторону бандитов, которые стояли у него за спиной, вождь бросился на капитана, но тот, ловко выхватив из ножен шпагу, сделал выпад, и клинок пронзил тело гиганта, выйдя с другой стороны.

Момато замер на секунду и с закатившимися глазами упал, издав при этом долгий протяжный стон.

— Отец! — из толпы поселян выскочила Мара и бросилась к телу вождя, но двое пиратов схватили её и оттащили в сторону.

— Убийца! — кричала девушка, стараясь вырваться из крепких лап разбойников.

Капитан бандитов снова скривился в наглой улыбке. Шепнув что-то своему адъютанту, он, как ни в чем не бывало, схватил кусок еще теплого жареного мяса и принялся за еду. Тот, коротко кивнув головой, подозвал к себе двух здоровенных пиратов и указал на дерево.

Тело Момато за ноги подтащили к пальме и, накинув на щиколотки толстую веревку, подвесили на крепком суку вниз головой. Среди оставшихся в живых жителей деревни поднялся вой, но капитана он не волновал. Пират спокойно наслаждался трапезой, слащаво ухмыляясь.

Набив брюхо, атаман приказал всю оставшуюся провизию погрузить в лодки и отправить на корабль, стоявший на рейде. Утерев рот пальмовым листом, он снова прошелся по рядам туземцев, отбирая самых красивых и крепких девушек, которых его люди сразу же хватали и отводили в сторону. Там их раздевали до гола, связывали им руки за спиной заранее приготовленными тонкими сыромятными ремнями и пинками и ударами хлыстов отправляли к лодкам.

В трюме было темно и сыро. Пленницам надели толстые грубые ошейники и пристегнули короткими цепями к стенкам переборок. Руки развязали, но сразу же сковали наручниками. Ноги тоже заковали в кандалы. Два раза в день невольницам приносили еду, от которой привыкшие к чистой натуральной пище желудки сводили судороги, а у некоторых несчастных начиналась рвота. На все жалобы пираты отвечали только жутким хохотом и ударами хлыста.

На пятый день две пленницы умерли. Равнодушно взглянув на истощенные тельца, бандиты, сняв цепи, выволокли их из трюма и выбросили за борт.

— Отмучались, — всхлипнув, прошептала Мара, и никто не возразил ей.

Плаванье продолжалось. Через две недели в трюме осталось всего пять невольниц. Они были худы, некогда гладкая бархатистая кожа их покрылась морщинами. Стали видны ребра.

Однажды в трюм спустился капитан в сопровождении двух матросов. Все они были сильно пьяны. Осмотрев девушек, капитан, пошептавшись с товарищами, указал на двух невольниц, которые, по его мнению, еще были на что-то годны. Бандиты, схватив их за волосы, поволокли из трюма. Когда люк за ними захлопнулся, с палубы донеслись радостные вопли.

Всю ночь Дана прислушивалась к звукам, доносившимся из кубрика матросов, но разобрать ничего не могла. А утром следующего дня в трюм слетела одна из девушек. От её вида у девушки вырвался глухой стон. Всё тело пленницы было изрисовано полосами от хлыста, промежность вывернута, и из неё сочилась бледно розовая сукровица. Большие слегка отвисшие груди её были испещрены страшными следами от порезов и ожогов. Сосков не было вовсе, а вместо них чернели два уродливых пятна.

Девушку даже не стали приковывать к переборке. Она лежала, безучастно глядя в потолок и не отвечала на вопросы. В её глазах даже не было слез. Когда Мара спросила о второй девушке, та закрыла глаза и шепотом ответила:

— Её больше нет.

Расспросы о том, что там произошло, и от чего умерла эта девушка, остались без ответа. Ночью Дана слышала, как тяжело дышит эта бедняжка, но помочь ни чем не могла. К утру и эта пленница тихо умерла. Теперь в темном вонючем трюме осталось только три невольницы.

Как-то ранним утром, когда над водной гладью стелился туман, в трюм спустились несколько матросов и принялись отстегивать девушек от стены. Сверху то и дело слышались окрики капитана, и пираты, вооружившись хлыстами, вытолкнули несчастных и измученных пленниц на палубу.

Первые глотки свежего воздуха одурманили девушек. У Даны закружилась голова, стали подкашиваться ноги. Но чьи-то сильные руки схватили её за исхудавшие плечи и резко встряхнули.

— Стоять, черномазая! — раздался грубый окрик, — Или исполосую плетью!

Бедная пленница съежилась от страха и замерла, боясь пошевелиться. Сопротивляться толпе крепких грубых мужчин не имело смысла. Девушка понимала, что эти головорезы не остановятся ни перед чем.

Сквозь пелену утреннего тумана, пропитанного соленой морской водой, она сумела разглядеть, что к борту корабля, на котором их везли, пришвартовался другой, еще больший, на палубе которого стояли несколько человек, вооруженных длинными саблями, и внимательно следили за происходящим.

— Эй, Бросс! — крикнул атаман, — Рад буду видеть тебя на своей палубе!

— Не думай, что я так наивен, — раздался бодрый голос с противоположной палубы, — Я хорошо знаю, на что ты способен, Гулл.

— А что ты предлагаешь? — расхохотался капитан пиратов.

— Подведи этих девок ближе к борту, — предложил Бросс, — Потом поговорим.

Трое бандитов подтолкнули девушек к самому краю палубы. Человек, которого называли Броссом, тоже приблизился и стал внимательно рассматривать невольниц. Глаз его Дана не видела из-за широкополой шляпы, но почувствовала, что этот рослый моряк не причинит ей вреда.

— Что скажешь, Алан? — к нему подошла стройная женщина, одетая в мужскую одежду.

Дана вдруг увидела, как хорошо сложена эта дама. Мужское обтягивающее платье подчеркивала её природную стройность. Длинные русые волосы, достававшие до пояса, слегка колыхались на легком ветру, слегка вытянутое лицо и большие глаза, смотрели внимательно и нежно. Узкий камзол, застегнутый на все пуговицы, обозначил тонкую талию, а высокие сапоги, закрывавшие колени, подчеркивали стройность и красоту ног. Движения дамы были изящны и легки, как у профессиональной танцовщицы, привыкшей больше к языку жестов, чем к обычной речи. Через плечо была перекинута красивая богато украшенная перевязь, к которой была подвешена изящная шпага с блестящим эфесом.

— Кто из этих замарашек тебе понравился? — мягким голосом спросила женщина, нежно склонив голову на плечо Бросса, — Я бы взяла всех.

— Хорошо, дорогая, — ответил Алан, — Берем всех.

— Эй, Бросс! — снова крикнул пират, — А денег у тебя хватит? За этих обезьян я запрошу хорошую цену!

— Сколько? — в ответ крикнула женщина, — Только учти, Гулл, что за твою поганую голову обещана солидная награда.

— Угрожаешь мне, девка? — взревел атаман, — Вспомни лучше, кем сама была совсем недавно! Давно ли сама из дерьма вылезла?

— Я-то не забыла! — дама положила руку на эфес своей шпаги, — А ты, верно забыл, что сам совсем недавно ковырял камни на каторге! Могу тебя обратно отправить!

— Хватит скалить зубы! — крикнул Бросс, — Назови цену!

— Хе-хе! — усмехнулся бандит, — Скажем, по сотне за каждую! Идет?

— Черт с тобой! — немного подумав, ответил Алан, — Беру!

Были переброшены сходни, и девушек перевели на борт соседнего корабля. Женщина, подбросив на руке увесистый кошелек, швырнула его Гулу. Пират, как кошка, метнулся к деньгам. Его подручные даже не попытались помешать своему капитану. Кошель с глухим стуком брякнулся на палубу.

— Эй, Гулл! — рассмеялась дама, — А ты стал неуклюж!

— Медуза тебе в глотку! — огрызнулся пират, — Чтоб тебя черти сожрали!

— Поскули у меня! — глаза женщины сверкнули недобрым блеском, — Еще встретимся! Плечо не болит? А то наша с тобой дуэль еще не закончилась!

Корабли стали отдаляться друг от друга, и скоро пиратский фрегат исчез в тумане. Девушки стояли на палубе и не понимали, что с ними произошло. Их продали другим людям, значит, теперь они — рабыни. А может, им хотят подарить свободу? Тогда почему не снимают кандалы и ошейники? Что с ними хотят сделать?

Пока Дана терялась в догадках, на палубу вышла русая женщина в сопровождении двух матросов. Девушка заметила, что вся команда в отличие от той, которую она видела на пиратском корабле, была опрятно одета, хоть и в разнобой, не гоготала и не тянула к ним свои руки.

— Меня зовут Элен, — представилась женщина, — Я здесь старший помощник капитана. Но вы должны будете называть меня госпожой, как и всех остальных членов команды. От того, как вы будете себя вести, зависит очень многое. Если будете послушны и старательны, вас никто не обидит, будете сыты и довольны. Если же вздумаете лениться и грубить, я накажу вас. Всем ясно?

Девушки в нерешительности затоптались на месте, позвякивая оковами.

— Я не слышу ответа, — голос женщины стал тверже, — Или вы меня не понимаете?

— Понимаем, — тихо ответила Мара.

— Повтори, — приказала дама, подняв руку с короткой плетью.

— Понимаем, госпожа, — повторила Мара уже громче.

— То-то же, — ухмыльнулась женщина, — Не забывайтесь впредь.

— Да, госпожа, — с дрожью в голосе произнесла Мара, опустив голову.

— Картер! — крикнула женщина, — Сними с этих милашек железо и отведи к Линде. Только аккуратнее, не порань.

— Будет исполнено, госпожа, — ответил высокий матрос в просторной белой рубахе и широком поясе, за который был заткнут кривой кинжал.

Женщина, тряхнув своими великолепными волосами, развернулась на каблуках и ушла. На палубе появилась небольшая наковальня и деревянный ящик с инструментами. Матрос, которого женщина назвала Картером, внимательно осмотрел браслеты на запястьях и лодыжках невольниц и, почесав заросший щетиной подбородок, задумчиво сказал:

— Я много раз говорил, и сейчас повторяю вновь: не умеешь — не берись.

— О чем ты? — воскликнул загорелый парень с косым шрамом на щеке.

— Помоги, Стив, — Картер указал на Мару, — Подержи её. Только аккуратно. Не сломай ей руку. А я попробую срубить заклепки.

***

— Вставайте, господин, — Крис открыл глаза и поморщился.

Рядом с его кроватью стоял человек невысокого роста в белой рубахе, подвязанной черным узким поясом, и широких, похожих на длинную женскую юбку, штанах. Черные волосы его были собраны на затылке и скреплены замысловатой прищепкой, вырезанной из кости. Узкие глаза, похожие на щелочки, придавали вытянутому лицу комичный вид, словно человека тянут за уши назад.

— Я хочу спать, Сабуро, — закапризничал мальчик, — Не встану.

— Тогда я накажу молодого хозяина палочкой, — пригрозил узкоглазый слуга.

— Только и знаешь, что палкой колотить, — Крис вылез из-под одеяла.

Не было на всем белом свете человека счастливее, чем Бенджамен Норт. Сегодня он узнал, что его молодая красавица-жена Луиза разрешилась от бремени чудным младенцем.

— Сын! Господин Норт, у Вас родился сын! — захлебываясь от счастья, кричала Молли, соседка Нортов, — У Вас теперь есть наследник!

Капитан Норт летел домой, как на крыльях, пустив галопом своего коня. Он уже представлял, как возьмет ребенка на руки, как прижмет его к сердцу. Как долго они ждали этого дня! Целых пять лет! К каким только лекарям не обращались, но те только бессильно разводили руками и смущенно отводили глаза в сторону. Сколько слез пролила Луиза, моля мужа о прощении. Но что она могла поделать против Матери-природы?

И вот этот день настал! Капитан, бросив поводья конюху, пулей влетел в дом и растерянно остановился. Его насторожила непонятная суета в доме. Но вдруг дверь спальни открылась, и появился старый человек в помятом сюртуке, поверх которого был надет длинный белый фартук. Это был доктор Самюэль Шор, один из известнейших лекарей города и сосед Нортов.

— Крепитесь, мой друг, — грустно произнес он, взяв Бенджамена за локоть, — Роды были тяжелыми. Ваша жена измучена. К тому же открылось внутреннее кровотечение. Но будем надеяться на лучшее. Луиза — сильная женщина. Нужно время.

— О чем это вы, доктор? — не понял Норт, — А что с ребенком? Он жив?

— О, не волнуйтесь, — Самюэль растянул губы в вымученной улыбке, — С мальчиком всё хорошо.

Но, не смотря на все старания врачей, Луизе не становилось лучше, и через несколько дней молодая женщина скончалась. Стоя на коленях перед бездыханным телом, Норт поклялся, что больше никогда не женится, а останется верен своей первой и единственной любви.

Крис рос болезненным слабым ребенком, чем доставлял отцу немало огорчений. Как-то однажды, сидя в одном из припортовых кабаков со своим боевым другом за бутылкой рома, капитан горько вздохнул, осушая очередной стакан.

— Что стряслось, капитан? — насторожился сержант Селен, — Опять дома неприятности?

— Не знаю, что и делать, — вздохнул Норт, — Крис опять болеет. Доктор Шор не отходит от него ни на минуту, но улучшение не наступает. Если и он...

— Ну-ну, старина, — похлопал его по плечу Элоиз, — С Божьей помощью всё обойдется. Давай-ка выпьем.

После того, как они опустошили свои стаканы, Селен, набив свою огромную трубку, медленно начал:

— Ты ведь знаком с дочерью нашего полковника, не так ли?

— С Сэйрой? — встрепенулся капитан, — Нет-нет! Я дал слово Луизе, что больше...

— Знаю, — успокоил его Элоиз, — Я имел в виду совсем другое.

— Что именно?

— Сэйра тоже родилась слабенькой и неказистой девочкой. А в какую красавицу превратилась? И это еще не всё.

— Ты это к чему? — не понял Норт.

— Сейчас всё поймешь, — обнадежил его Селен, — Дело в том, что полковник нанял к себе в дом одного странного малого. Этот парень владеет секретами врачевания и укрепления тела лучше всех наших эскулапов, вместе взятых. За очень короткое время он из несуразной и слабенькой девчонки, коей и была Сэйра, сделал из неё не только здоровую и красивую девушку, но и научил её кое-каким штучкам, что теперь все мерзавцы города обходят её стороной, а те, кто не успел спрятаться, снимают шляпу и раскланиваются, как перед королевой.

— И что с того? — Бенджамен наморщил лоб.

— А вот с чего, — Селен плеснул себе в стакан рому, — Я завтра вечером тебе его приведу. Но только с одним условием — не зарывайся и не лезь в бутылку. Парень он странный, но дело своё знает.

Крис, одетый во что-то, отдаленно напоминавшее пижаму, шел по коридору на задний двор, где под присмотром Сабуро он ежедневно занимался гимнастикой с очень смешным названием У-Шу. Когда мальчик впервые увидел, что учитель вытворяет во дворе, его разобрал откровенный смех. Мог ли тогда парнишка представить, что уже на следующий день, он сам будет заниматься этой гимнастикой, которая на протяжение многих лет будет сопровождать его повсюду, куда бы не забросывала судьба.

Час занятий пролетел, как одно мгновение. Сегодня Сабуро был особенно требователен к своему воспитаннику. После умывания холодной колодезной водой и растирания особыми полотенцами, наставник объявил, что после завтрака они займутся самообороной. Крис всегда ждал эти занятия с нетерпением и был готов к ним.

Молодая рабыня-мулатка, одетая в длинное платье и белоснежный передник, поставила перед юношей миску с овсяной кашей и стакан подогретого козьего молока. Эту диету порекомендовал Сабуро, как-то витиевато объяснив полезность и действенность этих нехитрых продуктов на молодой растущий организм.

— Спасибо, Зизи, — улыбнулся Крис, нежно тронув смуглую руку девушки.

— На здоровье, молодой господин, — рабыня присела в красивом реверансе, — Кушайте, а то остынет, господин.

Юноша уловил на себе одобрительный взгляд воспитателя и улыбнулся. Он вдруг вспомнил один случай, который произошел некоторое время назад.

Как-то, когда отца не было дома, Крис, проходя мимо кухни, увидел, что Зизи стоит над тазом с водой и моет посуду. Неслышно подкравшись к ней сзади, он сильно дернул рабыню за локон волос. Девушка от неожиданности и боли громко вскрикнула и выронила тарелку. Та, ударившись о край таза, разлетелась на маленькие кусочки. Зизи заскулила и уткнулась в передник лицом. Юноша расхохотался, но услышал голос Сабуро у себя за спиной:

— Ай-ай-ай, молодой господин! Не стыдно обижать беззащитную девушку?

— Это же всего-навсего рабыня, — равнодушно ответил Крис.

— Ну, да, — Сабуро поманил мальчика к себе пальцем, — Пойдем со мной.

Выведя его из кухни, воспитатель усадил парнишку на стул, а сам встал перед ним.

— Ты поступил, как последний трус, — грустно произнес Сабуро, — Ты обидел девушку, которая не может тебе ответить. Так настоящие самураи не поступают.

— Мы не у тебя на родине, — огрызнулся Крис.

— Для самурая нет родины, — назидательно проговорил учитель, — Самурай служит своему господину. Но он никогда не обижает слабых. Потому что самурай — мужчина. А ты никогда не станешь мужчиной. Ты вырастешь трусом и предателем. Потому что все предатели начинали с того, что обижали слабых.

— Нет, я не буду предателем, — воскликнул юноша.

— Будешь, — уверенно ответил Сабуро, — Ты уже ступил на этот путь. Поверь мне.

Крис несколько минут, молча, сидел и смотрел в угол. Из кухни доносился тихий плач Зизи. Мотнув головой, он встал со стула и подошел к учителю.

— Сабуро-сан, — почти шепотом произнес мальчик, — Что же мне теперь делать?

— Ну, я бы на твоём месте пошел и извинился перед Зизи, — задумчиво сказал Сабуро.

— Как извиниться? — глаза Криса расширились.

— Это уж твоё дело, — учитель незаметно улыбнулся, — Ведь, когда ты хотел дернуть рабыню за волосы, ты же не спрашивал, как это делается? За свои поступки надо отвечать. Думай. И подумай, что сказать отцу про разбитую тарелку. Ведь девушку накажут за неё.

Мальчик почесал подбородок совсем, как отец, и решительным шагом направился на кухню. Подойдя к девушке, он положил ей на плечо руку и тихо сказал:

— Зизи. Я, это... Ну, я... Ты прости меня. Я обещаю тебе, что никогда больше не буду тебя обижать. Даю слово самурая, то есть, мужчины. А про тарелку не думай. Я сам вечером всё расскажу отцу, и он тебя не накажет.

Мулатка развернулась к молодому хозяину лицом, и Крис обомлел. Большие черные глаза рабыни заблестели от слез. Она обняла парнишку за шею и нежно поцеловала его в щеку. Он, повинуясь природному инстинкту, погладил девушку по волосам и сам не удержался и чмокнул её в лоб.

— Я не сержусь, молодой господин, — шепнула она Крису на ухо, — Только Вы уж больше так не делайте. А то я всю посуду переколочу.

Они залились веселым звонким смехом. Юноша помог Зизи собрать осколки этой злосчастной тарелки, а потом долго сидел на кухне и слушал рассказы рабыни о далекой стране, где она родилась, о том, как её вместе с другими девушками украли разбойники, о том, как на невольничьем рынке её, умиравшую от голода, купил отец и привел в этот дом.

Крис слушал маленькую мулатку и удивлялся, какой же хорошей и милой может оказаться простая рабыня. Может быть, именно тогда он и решил, когда подрастет, бороться с рабством. Ведь кто-то должен начать эту борьбу! Так пускай же этим человеком будет Кристофер Норт.

***

Был ранний вечер, когда «Юнона» вошла в маленькую бухту и встала у деревянного причала. Капитан Бросс, как только перекинули сходни, в сопровождении боцмана отправился к коменданту порта. Элен, переодевшись не без помощи своих новых рабынь в строгое женское платье, сошла на пирс, мощеный булыжниками, и села в простенькую карету, уже поджидавшую её неподалеку. С собой она взяла только Дану, а двум другим служанкам приказала дождаться капитана.

Экипаж, запряженный четверкой резвых лошадок, поехал по узким темным улочкам, с обеих сторон застроенным высокими каменными оградами, но вскоре вынырнул на залитую лунным светом дорогу и понесся, увозя пассажирок дальше от города.

Что это был за порт, и в какой город они прибыли, Дана, конечно, не знала, но поняла, что жилище госпожи Элен располагается далеко от каменных лабиринтов. Девушка, украдкой отодвинув занавеску, разглядывала проносившиеся мимо неё пейзажи.

— Закрой! — госпожа легко стукнула рабыню по руке своим хлыстиком, — Нечего глазеть по сторонам.

— Слушаюсь, госпожа, — потирая руку, пискнула девушка.

— Проголодалась? — Элен повернулась к негритянке и погладила её по волосам, — Ты что притихла? Я же не сильно ударила.

— Не сильно, госпожа, — согласилась Дана, — Но немножко больно.

— Так как насчет голода? — переспросила женщина.

— Немного пить хочется, госпожа Элен, — созналась рабыня.

Хозяйка вытащила из корзины с припасами глиняную бутылку и протянула служанке. Потом дала ей два оловянных стаканчика.

— И мне плесни, — попросила она.

В бутылке оказалось кисловатое вино. Дана уже знала, что это такое. Она не раз пила его на корабле вместе с госпожой. Матросы предлагали девушке ром, но Элен запретила им издеваться над рабынями, а однажды даже ударила одного из наиболее ретивых по щеке.

Краем глаза Дана вдруг заметила, как её госпожа помрачнела. Глаза её заблестели от слез, и Элен отвернулась к окну. Рабыня, не понимая настроения своей хозяйки, подумала, что чем-то расстроила её. Осторожно тронув женщину за локоть, она приблизилась к самому её уху и прошептала:

— Госпожа, что с Вами? Если я обидела Вас, то накажите меня.

— Нет-нет, девочка, — встрепенулась Элен, словно очнувшись ото сна, — Я просто вспомнила кое-что.

Она нежно обняла рабыню за плечи и поцеловала в лоб.

После того, как её с Марой и Тиной вытащили из вонючего трюма пиратского фрегата, Дана была довольна своим положением. Девушек отмыли, подлечили их раны, накормили хорошей пищей. Даже одели в простенькие, но тоже красивые платьица. Работать много не заставляли, не кричали и не били их. Лишь однажды, когда Тина, поскользнувшись, разбила фарфоровую пудреницу, госпожа Элен отчитала девушку за нерадивость, но потом быстро успокоилась, а боцмана заставила ползать на четвереньках, вытирая лужу, ставшую причиной этого инцидента.

Иногда в спокойную и ясную погоду Элен выводила своих рабынь подышать свежим морским воздухом. Они усаживались на кормовой надстройке и подолгу болтали. Девушки рассказывали своей новой хозяйке, как они жили в родной деревне, как пришли бандиты и увезли их.

Однажды во время такого рассказа нервы Тины не выдержали, и она расплакалась, снова вспомнив весь ужас случившегося. Госпожа по-матерински обняла бедняжку и, прижав к своей груди, гладила её по голове до тех пор, пока девушка не успокоилась.

Дана вдруг вспомнила, как ласкала её мать, когда девочка, испугавшись чего-то, заливалась слезами. Тогда она ложилась рядом с дочерью и тоже гладила её по головке до тех пор, пока та не засыпала.

Во время одной из таких прогулок Элен спросила девушек о родителях. С Тиной было всё ясно. Её мать погибла от рук пиратов, поэтому вопрос предназначался сестрам. Мара, подумав немного, выпрямила спину и с гордостью рассказала об отце.

— А где ваша мать? — спросила женщина.

— Наша мама, — вступила в разговор Дана, — погибла, когда мне было десять лет.

— Погибла? — переспросила хозяйка.

— Наша мама была воином племени, — пояснила девушка, — Это странно звучит, но именно так и было. Мама была очень красивой и
754
0
00
Добавлено:
26.09.2014, 00:13
Просмотров:
754
Схожие порно рассказы
Ваши комментарии



Кликните на изображение чтобы обновить код, если он неразборчив
©2025 – истории для взрослых,
эротические и порно рассказы. Порнорассказы. Про секс 18+
ВСЕ МОДЕЛИ НА МОМЕНТ СЪЕМОК ДОСТИГЛИ СОВЕРШЕННОЛЕТИЯ.
ПРОСМОТР ПОРНОГРАФИЧЕСКОГО КОНТЕНТА ЛИЦАМ НЕ ДОСТИГШИМ 18-ТИ ЛЕТ ЗАПРЕЩЕН.
Соглашение/связь/реклама

1.21 МБ

/

0.0001 сек